Отношения не всегда замешаны на сексе, и сегодня мы представляем вам список странных, непростых или необычных отношений между великими людьми, которые во многом определили не только их жизнь, но и развитие истории человечества.
10. Нильс Бор и Альберт Эйнштейн
Основоположники квантовой механики яростно спорили о сущности квантовой теории. Бор поддерживал принцип квантовой неопределенности, выдвинутый Вернером Гейзенбергом, согласно которому определенные пары свойств квантовых систем, например, их положение и импульс, или время и энергию, невозможно измерить одновременно с абсолютной точностью. Квантовая неопределенность убеждает нас, что невозможно все знать о частице в любой определенный момент времени. Иначе говоря, когда вы пытаетесь пришпилить частицу к определенному месту, она от вас ускользает. Однако Эйнштейн не соглашался с Бором. Он отрицал принцип неопределенности, считая квантовую теорию либо ошибочной, либо истинной лишь наполовину. Известно его изречение «Бог не играет в кости». В дальнейшем Эйнштейн неоднократно выступал против теории Бора, опубликовал несколько статей в поддержку своего мнения и провел ряд экспериментов, направленных на то, чтобы опровергнуть копенгагенскую трактовку квантовой теории, которой придерживался Бор. Однако аргументы Эйнштейна так и не смогли поколебать убежденность Бора. Непримиримые разногласия между выдающимимися учеными прекратились только со смертью Эйнштейна в 1955.
9. Петр Ильич Чайковский и «Могучая Кучка»
На протяжении XIX века взгляды на классическую русскую музыку радикально менялись. Петр Ильич Чайковский стремился к созданию музыки, которая выдержала бы критику западных композиторов и знатоков, которая бы переходила национальные границы, оставаясь при этом истинно и узнаваемо русской по своей мелодии, ритму и другим композиционным характеристикам. Содружество «Могучая Кучка», объединившее пять выдающихся русских композиторов (Балакирев, Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Кюи), видело свою цель в развитии русской национальной музыки, и обращались в основном к народным мотивам, отрицая западное влияние и консерваторское обучение европейского типа. Композиторы «Могучей Кучки» (или Новой русской музыкальной школы) широко использовали мелодические, гармонические, тональные и ритмические свойства русской народной музыки, а также музыки ближне- и дальневосточных народов Российской Империи. И хотя Чайковский также использовал в своих сочинениях мотивы народной музыки, он ориентировался, прежде всего, на западную композиционную традицию. Отличались темы и образы «кучкистов» и Чайковского: их увлекали народная сказка, эпос, обряды, историческое прошлое России, а Чайковского интересовал человек, его внутренний мир, сложные психологические коллизии. Отношения Чайковского с «Могучей Кучкой» знали периоды резких расхождений и периоды дружеской близости. Так, в 1869 Чайковский тесно сотрудничал с Балакиревым. Результатом этого сотрудничества стала увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» - первый шедевр Чайковского, единодушно признанный «Могучей Кучкой». Дружеские отношения сохранил Чайковский и с Н. А. Римским-Корсаковым: когда в 1880-х последнему предложили преподавать в новосозданной Петербургской консерватории, он обратился за советом именно к Чайковскому, и после распада «Кучки» в 1870-х гг. они еще более сблизились, тем самым положив конец прежде непримиримой традиции вражды школ.
8. Гилберт Кит Честертон и Джордж Бернард Шоу
Самым известным литературным оппонентом английского писателя и христианского мыслителя Гилберта Кита Честертона был ирландский драматург Джордж Бернард Шоу. Шоу был представителем новой философско-литературной школы, модернизма, а взгляды Честертона отличались консерватизмом, он был убежденным католиком. Тем не менее, несмотря на разногласия философского характера, классики английской литературы поддерживали если не дружеские, то вполне нейтральные отношения, с уважением отзывались друг о друге и выказывали друг другу искреннюю симпатию (так, Шоу подтолкнул Честертона к написанию пьесы, а затем возмущался, что мир не оценил драматургический талант Честертона по достоинству). Впрочем, это не мешало им устраивать споры, как публичные, так и в переписке, в которых они обменивались блестящими остротами:
Шоу: если бы я был таким толстым, как Честертон, я бы повесился.
Честертон: если бы я повесился, я бы использовал Шоу вместо веревки (Честертон действительно отличался раблезианским телосложением, в то время как Шоу был неестественно худ и высок).
Честертон: вижу, в ваших краях был голод.
Шоу: а я вижу его причину.